Через Тереспольские ворота Брестской крепости в цитадель входили первые солдаты вермахта. Они же на хронике приезда Гитлера и Муссолини в крепость 26 августа 1941 года.

До войны в башне над Тереспольскими воротами размещались 8 квартир комсостава. По соседству с лейтенантом Нагановым жила семья капельмейстера 33-го отдельного инженерного полка Ивана Зинькина. Его дочь Валентина начало войны запомнила навеки.

"Валентина Ивановна писала: "мы проснулись, страшный грохот, страшный шум, по стенам бежит вода. И мы подумали, что началась гроза первая. Оказалось, что это просто пробило два водонапорных бака". Башня была водонапорная, рядом была такая мини-электростанция, и вода с Буга подавалась, так в крепости водопровод работал. Эти баки пробило, и по стенам у них вода бежала", - рассказала старший сотрудник мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Ольга Игнатович.

Вместе с соседями они прятались в сарае для дров. Крепость полыхала. Прорываясь сквозь огонь, Валя с соседскими женщинами и детьми, стремились к казармам. Там глубокие подвалы и толстые стены. Эти подвалы стали спасением для раненых. Сюда их переносили из разрушенного госпиталя. Валя Зинькина в крепостных подвалах потерялась с мамой, выходили разными группами. Нашлись только в конце августа в одной из деревень Брестского района. Подобных историй в горящей крепости были десятки.

Через 37 лет дочь старшего политрука Николая Нестерчука Лида встретила свою названную маму Софью Климову. В июне 1941-го Лиде было 14 лет, ее брату Климу 12. Несколько суток они прятались в артиллерийском клубе.

"Ужасная картина предстала перед их глазами, когда они вышли из этого погреба. Завалило вход, туда попал большой снаряд, долго разбирали, выбрались, видели тела погибших. У Клима Нестерчука яркое воспоминание осталось о том, что он видел, как лежала погибшая женщина, а по ней ползал ребенок и плакал. Конечно, судьбу дальнейшую он их не знает", - поделилась Ольга Игнатович.

Судьба многих женщин Брестского гарнизона до сегодня неизвестна. Жизнь тех, о ком вспоминали выжившие и тех, кого удалось разыскать писателю Сергею Смирнову, в большинстве своем трагичны.

"Капитан Касаткин Константин Федорович, который возглавлял штаб обороны в Восточном форту, командир 18-го отдельного батальона связи писал о воспоминаниях после войны: "когда шли бои, я вдруг из окна казармы вдалеке увидел бегущего мальчика. Я вдруг вспомнил. А моя семья где?" у него была супруга и двое детей. Он же, как и многие командиры, просто оставил и побежал к бойцам, понять ситуацию, что происходит", - сказала завотделом "Восточный форт" мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Инна Гавриленко.

Долгие годы капитан Касаткин ничего не знал о семье. В крепости он попал в плен, прошел несколько концлагерей. В Брест вернулся лишь в 1957 году. Занялся поисками семьи. Одна из жен командиров по фотографии опознала его жену и рассказала, что произошло после выхода из крепости.

Большинство семей Брестского гарнизона поселились в деревнях. В сельской местности проще было прокормить детей. Около 50 семей, спасшихся в Брестской крепости, пришли в деревню Подлесье Радваничское. Их всех расселили по домам, в том числе и семью капитана Касаткина.

Но в 1942 году году начались массовые расстрелы семей военнослужащих. Карательный батальон пришел в Подлесье Радваничское. Всем восточникам приказали собрать вещи для отъезда на работу в Брест. Людей погрузили в машины, но проехали они совсем немного. В лесу на окраине деревни расстреляли 49 человек, в том числе жену и детей Константина Касаткина.

В годы оккупации погибли сотни семей командиров Брестского гарнизона. 27 сентября 1942 года в Жабинке были расстреляны 200 человек, жены и дети военнослужащих из крепости. Спаслись немногие. Согласно последним данным, в Брестской области выявлено порядка 30 ранее неизвестных населенных пунктов, сожженных вместе с жителями. Возможно, среди них были и семьи командиров гарнизона.

Женщина, которая до войны ни разу не была в Брестской крепости, но судьбу которой изменила цитадель. Мария Золотарева, жена старшего лейтенанта, адъютанта 1-й роты 44-го стрелкового полка Алексея Сущенко. Он прибыл на службу в крепость 3 июня.

Последнее письмо она от него получила 19 июня. Он ей писал ежедневно очень трогательные письма. Он называл ее "мой мальчик" в письмах, в обращении. Почему? Потому что она говорила, что была очень активная, подвижная, хорошо стреляла, очень быстро ездила на лыжах. В общем-то, была такая очень шустрая и спортивная", - рассказала Ольга Игнатович.

В 1946 году Мария получила извещение о том, что муж пропал без вести. Она начала поиски. Через 10 лет по радио услышала историю майора Гаврилова. Написала ему.

"Он подтвердил, что ее муж служил в крепости. Здесь встретил начало войны. Он организовывал эвакуацию документов, выход из крепости. О дальнейшей судьбе его не было известно. Но все-таки уже позже, по проверке, стало известно, что он попал в плен", - отметила Ольга Игнатович.

Музейные сотрудники старшего поколения хорошо помнят элегантную женщину преклонного возраста, которая достаточно часто приходила в Музей обороны Брестской крепости. Это была Мария Золотарева. Останавливалась она всегда лишь в одном зале, № 5, там, где был портрет ее мужа Алексея Сущенко. Долго стоять пожилая женщина не могла, поэтому музейные смотрители ставили для нее стул. Она садилась, молча смотрела, вспоминала, скучала по мужу до конца своих дней. Замуж больше так и не вышла.

В доме № 5 на северном острове Брестской крепости проживала семья капитана, начальника артиллерии 125-го стрелкового полка Павла Войтенко. Жена Елена и две дочери – старшая 14.-летняя Людмила и младшая 6-летняя Света. Они вспоминали, что последний мирный день выдался очень жарким. Люда почти весь день читала, папа был на охоте, вернулся с добычей - две утки и заяц. Света помогала маме на кухне, их ждал вкусный семейный ужин, после которого они все отправились смотреть кино. Спать легли уже за полночь. Услышав первые артиллерийские обстрелы, девочки подумали, что началась гроза, но за окном уже полыхал пожар. Горели соседские дома, деревья вырывалась с корнями, взрывы не прекращались. Они выбежали из квартиры и побежали в укрытие, в ближайший погреб.

"Вместе с ними в этом погребе оказалась еще одна женщина вместе с двумя маленькими мальчиками двойняшками. Дети, конечно, плакали, слыша гул рвущихся снарядов, перестрелки. Через некоторое время они услышали, что к погребу приближаются фашисты. Девочки очень испугались, прижались к маме. Люда и Света Войтенко потом в воспоминаниях писали, что оказались как дичь в яме заперты и очень боялись, что в какой-то момент погреб откроется, и не будет возможности сбежать, и они погибнут как звери в ловушке", - поделилась научный сотрудник мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Анна Лосенкова.

Трое суток они просидели в темном сыром погребе. Думали, еще немного и все закончится, что это просто страшный сон. Но реальность была иной. В перерывах между бомбежками через репродуктор нацисты призывали сдаться в плен всех, кто находился в крепости. В момент затишья, когда не было перестрелок, они выбрались из погреба и первым делом отправились в свой жилой дом. Их квартира уцелела, хоть в комнате и была большая пробоина, на кухне стоял чайник с водой и Елена с дочерьми решили утолить жажду. Однако вскоре они услышали шаги позади, это трое фашистов вошли в квартиру и взяли их в плен.

Сотни женщин с детьми находились в бывших конюшнях крепости. Их не кормили, воды не давали. Через несколько дней колонну под конвоем повели в город. Думали на расстрел, но их поместили в городскую тюрьму. Они сидели на холодном бетонном полу, тесно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. В один из дней нацисты выпустили из тюрьмы 100 человек, среди них семью Войтенко.

"Когда они шли в районе железнодорожного вокзала, они увидели, что навстречу движется колонна военнопленных. И Елена Михайловна среди этих военнопленных узнала своего мужа. На мгновение у нее была заминка сказать девочкам или нет, но она не выдержала и все-таки вот девочкам шепнула на ухо, что там идет их папа. Света впоследствии в воспоминаниях писала, что не понимала, откуда у нее взялась такая смелость. Рядом были немецкие конвоиры, но она бросилась к отцу. И буквально на секунду он заключил ее в объятия", - рассказала Анна Лосенкова.

Павел Войтенко прошел через несколько концлагерей. Но это стало известно позже. Всю войну ни жена, ни дети не знали, где отец и что с ним. Сами долго скитались по деревням, не могли найти жилье. Позже Елена Михайловна со старшей дочерью устроились на завод, днями таскали тяжести. Так они дожили до освобождения Бреста. Девочки пошли в школу, Елена Войтенко устроилась на работу, помогала восстанавливать город. Жили крайне бедно, о муже и отце ничего не было известно. Они ждали, верили, что жив. В один из дней, осенью 1945 года, Павел вернулся. Это исключительный случай в судьбе семьи Брестского гарнизона, когда спустя 4 года войны семья воссоединилась, все остались живы. Судьбы многих жен и детей из гарнизона Брестской крепости до сегодня остаются неизвестными.

Подробнее о матерях, сестрах и женах защитников крепости смотрите в "Специальном репортаже".